Паломнические иконы Святой Троицы в России

Пуцко Василий Григорьевич

   Калужский областной художественный музей,

зам. директора по научной работе,

 Калуга

ПАЛОМНИЧЕСКИЕ ИКОНЫ СВЯТОЙ ТРОИЦЫ В РОССИИ

     Раннесредневековое христианское искусство Палестины в его ис­торическом развитии издавна привлекало внимание различных ис­следователей. Из русских ученых наиболее последовательно прояв­ляли интерес к нему Н.П. Кондаков и Д.В. Айналов (1). В частности, они не прошли мимо и таких евлогий, как украшенные рельефными изображениями свинцовые ампулы, хранящиеся в Монце и Боббио, позже исследованные А.Н. Грабаром (2). На этих и иных произведени­ях палестинского искусства, получивших распространение главным образом с VI в., представлены в основном сюжеты христологического цикла /Благовещение, Рождество Христово, Распятие, Жены у Гроба /Воскресение/, Вознесение, Сошествие Святого Духа на апос­толов/, которым было суждено широкое развитие в искусстве Ви­зантии и Запада (3). Однако этим тематический репертуар явно не ис­черпывался, поскольку большой популярностью пользовались и вет­хозаветные сюжеты.

     Недалеко от Хеврона находилась дубовая роща в долине Мамре, с очень большим и древним теребинтовым деревом, почитаемым евре­ями как освященное именем праотца Авраама. Христиане, как изве­стно, почитают дуб в 2-х км на юго-запад от Хеврона, где, по преда­нию, Авраам смог принять в гости Святую Троицу. Церковный исто­рик V в. Сократ Схоластик сообщает: "У так называемого мамврийского дуба, где, по свидетельству Священного Писания, Авраам при­нял в гости ангелов, поставлены жертвенники и приносятся язычес­кие жертвы", и именно это послужило причиной того, что император Константин направил епископу Евсевию Кесарийскому послание с предписанием "жертвенник ниспровергнуть, а подле дуба создать церковь" (4). В 333 г. здесь побывал паломник из Бордо, "где жил Авра­ам, где он выкопал колодец под дубом и где было ему явление трех ангелов и он с ними ел и говорил. По велению Константина и там была построена прекрасная базилика" (5). Археологическими исследо­ваниями установлено, что во времена Константина мамврийский дуб определяли к востоку от дороги в Хеврон и к северу от Махпелы, где при раскопках обнаружены древний колодец и фундамент жертвен­ника, на котором впоследствии был воздвигнут христианский храм (6).

     В окрестностях Иерусалима обнаружена выполненная из извест­няка, датируемая V в. форма для изготовления памятных круглых рельефов с изображением Ветхозаветной Троицы, предназначенных для паломников, побывавших па месте, где Авраам принял в гости ангелов (7). На этом медальоне, диаметром 14 см, в стиле позднеантичной пластики изображены трое юношей, сидящих у треножника с яствами; внизу - сцена заклания тельца. Здесь, разумеется, нет той повествовательности, которая отличает широко известную мозаику в церкви Санта Мария Маджоре в Риме /432-440/, представляющую Явление Троицы Аврааму и Гостеприимство Авраама (8). Однако ничто не говорит об отсутствии единства иконографической традиции, ут­вердившейся к середине V в. на Христианском Востоке и в Риме, но обязанной своим возникновением Палестине.

     Когда в 1099 г. Палестины достигли крестоносцы, то они уже не обнаружили следов Константиновой базилики, и, по-видимому, в поисках дуба Авраама руководствовались сообщением в книге Иоси­фа Флавия "О древностях иудейского народа". В соответствии с этим местоположение на запад от Махпелы и дороги в Хеврон зафиксиро­вано, в частности, в записках черниговского игумена Даниила, побы­вавшего здесь в 1104-1106 гг. (9). Он отмечает устроенный под дубом мраморный помост, указывая место "шатра Авраамова, близ того дуба к востоку". Побывавший в Константинополе в 1200 г. новгородец Добрыпя Ядрейкович /позднее - архиепископ Антоний/ видел в храме Св. Софии "в малом алтаре за святою трапезою покрыта трапеза, на ней Авраам со Святою Троицею хлеб ел" (10). Конечно, это вовсе не значит, что речь идет о подлинной мемории, действительно связан­ной с личностью Авраама: скорее всего там могла оказаться менса -престольная мраморная доска из уже упомянутой базилики, соору­женной при Константине.

     Нет необходимости здесь излагать все, что относится к осмысле­нию "филоксении Авраама" в церковной традиции (11). Мало что мож­но добавить и к результатам изучения иконографии Ветхозаветной Троицы, изложенным в специальных исследованиях (12). Разве что не излишне напомнить о дошедшем известии, что Константин Великий в 314 г. уничтожил у Мамврийского дуба языческий алтарь, стояв­ший перед картиной с изображением явления Аврааму трех ангелов, средний из которых был отличен от двух других, по свидетельству Юлия Африкана, а Авраам был представлен преклоняющимся (13). Но, как можно видеть даже из приведенных примеров, в V в. этих ветхозаветных странников чаще изображали сидящими за столом в один ряд, как абсолютно равных, особенно на Западе, тогда как на Востоке боковых ангелов обычно представляют сидящими по сторонам тра­пезы. Естественно, что эта схема соответственно отличает и древней­шие русские изображения Троицы и Гостеприимства Авраама, укра­шающие западные и южные врата собора Рождества Богородицы в Суздале /около 1230 г./.

     Почитание Святой Троицы в Древней Руси засвидетельствовано посвящением храмов: надвратной Печерского монастыря /около 1106г./, в Трубчевске /конец XII - первая треть XIII в./, в Пскове /до 1138 г./ и в Смоленском Троицком монастыре па Кловке /конец XII в./ (14). Естественно, что в каждом из них существовала храмовая ико­на, иконографическая схема которой могла быть воспроизведена в резных каменных иконах и на свинцовых актовых печатях. К про­дукции псковских ремесленников XIII-XIV вв. отнесена двусторон­няя каменная икона с изображением Гостеприимства Авраама и св. Василия, в княжеской одежде (15). Не исключено, что представлен князь Владимир, с обозначенным в сопроводительной надписи его христи­анским именем. Весьма вероятно, что Троица Ветхозаветная с фигу­рами держащих в руках угощения Авраама и Сарры и юноши, зака­лывающего тельца, на первом плане служит отражением храмового образа Троицкого собора, находившегося там до 1362 г., когда у цер­кви обрушился верх. На печатях псковской канцелярии владычных наместников времени новгородских архиепископов Евфимия II /1429-1458/, Ионы /1458-1470/, Феофила /1470-1482/, Сергия /1483-1484/, Геннадия /1485-1504/ и Серапиона /1506-1509/ воспроизве­дено изображение Троицы Ветхозаветной, без фигур прислуживаю­щих Авраама и Сарры, максимально приближенное к схеме рублев­ской Троицы (16).

     На двух каменных иконах, относимых к числу новгородских, воспроизведены явно более ранние иконографические образцы. Так, на первой из них, двусторонней, с полуфигурами свв. Ипатия и Никиты на обороте, датируемой XIII в., представлена архаическая композиция, с крестчатыми нимбами ангелов, тремя чашами на столе, фигурами Авраама и Сарры в палатах и изображением живого тельца под столом (17). На другой иконе, из собрания И.С. Остроухова, отнесенной к XIV в., с фигурами свв. Николы, Дмитрия Солунского и Василия Великого на обороте, выполненной из известняка, тоже воспроизведено Гостеприимство Авраама, с небольшими фигурами его и Сарры на первом плане (18). Углубление арочного типа вряд ли надо трактовать лишь как подстолье: естественнее предположить, что в него могла быть вложена частица Мамврийского дуба. И, конечно, в любом случае эти оба образца каменной пластики малых форм дают наглядное представление об отсутствии какой-либо унификации в древнерусской иконографии указанного сюжета в "дорублевский" период.

     Совершенно иное положение можно наблюдать в пластическом искусстве XV-XVI вв., когда на развитие иконографии Троицы Вет­хозаветной определяющее влияние оказывает произведение Андрея Рублева (19). Речь идет о резьбе по камню, дереву и кости. Среди них заметное место занимают панагии, на одной из створок которой пре­дусмотрено помещение изображения Троицы. Наряду с ними встре­чаются резные иконы, в том числе из того же разнообразного мате­риала, преимущественно московского художественного круга (20). Часть этих изделий сохранилась в составе ризницы Троице-Сергиевой лав­ры (21). Это вместе с обнаруживаемой близостью композиции к рублев­ской делает весьма правдоподобным предположение относительно их выполнения в самом Троице-Сергиевом монастыре или в его окрестностях. Следовательно, есть все основания видеть здесь об­ширную серию паломнических икон, рассчитанных на состоятель­ных лиц. Некоторые из них уносили такие иконы с собой, а другие оставляли их в монастыре в качестве привесов к рублевской иконе Троицы. Позже, примерно с середины XVI в., в Троице-Сергиевом монастыре начинается выполнение паломнических икон с изображе­нием Явления Богоматери преподобному Сергию Радонежскому, и именно этот сюжет становится все более популярным (22).

     В Святой Земле, между тем, если и выполняли паломнические иконы Троицы Ветхозаветной, то они вряд ли были многочисленны­ми: во всяком случае их нет среди продукции палестинских мастеров XIII -XIX вв. (23). Попутно надо заметить, что в цикл праздников, пред­ставленый на византийских иконах, Пятидесятница обычно вклю­чена как Сошествие Святого Духа па апостолов (24). В России иконог­рафия Троицы Ветхозаветной в течение XIII-XIV вв. развивалась в целом в византийском художественном контексте. Авторитет Анд­рея Рублева затем предопределил иной характер композиции, так или иначе ориентированной уже на рублевскую икону в Троице-Сергиевом монастыре.